«Литературное гнездо» в Солотче
...Передовой отряд монголо-татарской конницы на рысях вымахал на высокий берег реки, и всадники в мох¬натых шапках попридержали разгоряченных долгим бе¬гом коней.
Внизу, под обрывом, затаилась под ледяным панцирем река, а дальше, дальше — до самого горизонта, словно невиданная рать, простирались леса. Сосны и ели, плотно примыкая друг к другу, поднимались к стылому небу, слов¬но тысячи и тысячи мохнатых копий. То тут, то там се-ррбписто проблескивали в темной хвое ровные, как стре¬лы, стволы берез.
Тишина стояла такая, что звенело в ушах, и неохватная взором ширь завораживала и манила к себе.
—  О, Солодча! — с шумным вздохом воскликнул сан-чакбей — предводитель сотни.
—  Солодча, Солодча! — нестройным эхом пронеслось по рядам...
«Солодча» по-татарски означает «красивое место». От¬сюда и пошло название: Солотча.
Так гласит народное предание.
Не будем дотошно копаться в этимологии. Пусть нет такого слова в татарском языке, пусть название «Солотча» могло произойти от слова «соль» или «солод». Не в словах суть. Суть в ином: это курортное место в двадцати кило¬метрах of Рязани действительно прекрасно. Здесь приро¬да среднерусской полосы предстает во всем некичливом величии и задумчивой красоте. С чьей-то легкой руки Солотчу издавна называют «рязанской Италией».
Не случайно эти места издавна манили к себе поселян. Не случайно Солотча стала своеобразным «литературным гнездом» на рязанской земле.
...Жил в прошлом веке в Солотче художник, знамени-
Дом И.П.Пожалостина в Солотче
тый гравер — академик Иван Петрович Пожалостин (1837 — 1909). Впрочем, здесь его знали еще задолго до того, как он стал знаменит. Приехав из сиротского пансиона в Солотчу и устроившись на работу помощником волостно¬го писаря, Иван вскоре женился , а в двадцать лет решил обзавестись собственным домом и стал хлопотать о выде¬лении ему земельного участка. Вскоре было получено сви¬детельство, подписанное волостным головой:
«Дано сие от Солодчинского Волостного правления государственному крестьянину Рижского уезда Дехтянской волости Еголлаевского общества села Еголдаева Ивану Петрову Пожалостину в том, что ему дозволяется постро¬ить вновь деревянный дом на месте, отведенном ему на¬чальством, в размере, согласно правилам...
1857 года октября 10 дня».
Документ этот был найден несколько лет назад краеве¬дом В.Касаткиным в архивах Петербурга.
114
1 15

%
И.П.Пожалостин за работой в Солотче
Но пока суть да дело, талантливый художник-самоучка уехал учиться в Петербург, в Академию художеств. Там его нашла слава. И лишь на склоне жизни, в 1880 году, И.П.Пожалостин выстроил в Солотче деревянный дом с мезонином и высадил сад. Каждое лето семья академика приезжала в свою солотчинскую усадьбу. А спустя несколь¬ко лет убеленный сединами и обремененный славой ака¬демик вернулся в родные места навсегда...
После смерти И. П. Пожал остина в доме жили его до¬чери Екатерина и Александра. В 1930-х годах этому дому было суждено стать приютом для известных писателей — К.Г.Паустовского, А.П.Гайдара, Р.И.Фраермана и дру¬гих.
«После выхода в свет «Кара-Бугаза», — писал К.Г.Па¬устовский, — я оставил службу, и с тех пор писательство стало моей единственной всепоглощающей, порой мучи¬тельной, но всегда прекрасной и любимой работой.
Примерно в это время я «открыл» для себя под самой Москвой неведомую и заповедную землю — Мещеру.
Открыл я ее случайно, рассматривая клочок карты, — в него мне завернули в соседнем гастрономе пачку чая.
На этой карте было все, что привлекало меня еше с
детства : глухие леса, озера, извилистые лесные реки, за¬брошенные дороги и даже постоялые дворы.
Я в тот же год поехат в Мещеру, и с тех пор этот край стал второй моей родиной. Там до конца я понял, что значит любовь к своей земле, к каждой заросшей гусиной травой колее дороги, к каждой старой ветле, к каждой чистой лужице, где отражается прозрачный серп месяца, к каждому пересвисту птицы в лесной тишине...
Мещера постепенно стала любимым приютом несколь¬ких писателей. Там жил Фраерман и часто бывали Гайдар, Роскин, Андрей Платонов.
В Мещере я сдружился с Гайдаром — с этим удиви¬тельным человеком, существовавшим в повседневной дей¬ствительности так же необыкновенно и задушевно, как и в своих книгах.
Mpnip.np я обязан многими своими рассказами «Лет¬ними днями» и маленькой повестью «Мещерская сторо¬на».
К.Г.Паустовский заманил в Мещеру Р.И.Фраермана, а затем и А.П.Гайдара. Первоначально Паустовский сни¬мал комнату в доме по соседству с усадьбой Пожалости-на, затем дом гравера-академика стал для писателей из¬любленным местом жительства. Сюда они приезжали ле¬том и жили до глубокой осени.
Дальние походы с палаткой по окрестным лесам и бо¬лотам — мшарам, рыбалка и сбор грибов — все это обога¬щало душу, давало богатый материал для творчества.
«Невозможно забыть эти наши скитания с Гайдаром, — признавался К.Г.Паустовский. — Каждый из этих по¬ходов заслуживает описания. Но для этого надо написать целую книгу. Книгу об осенних непроглядных ночах на берегу безымянных лесных озер, о кострах... О том ,как мы узнавали время по восходу Сириуса, о черном озере Сегден, где мы часто ночевали в одинокой избе удиви¬тельного и прекрасного человека Кузьмы Зотова».
Одним из замечательных итогов этих походов стал рас¬сказ К.Г.Паустовского «Кордон 273» — удивительно ли¬ричное произведение, прочитав которое, так и хочется отправиться туда, на таинственную реку Пру, где «кора-
пб
117

бельные сосны, поваленные ветром, лежали, как медные литые мосты, над ее коричневой, но совершенно прозрач¬ной водой...
Но удивительнее всего в этих местах был воздух. В нем была полная и совершенная чистота. Эта чистота прида¬вала особую резкость, даже блеск всему, что было окру¬жено этим воздухом».
Долгие годы туристы из разных городов и весей, идя путем Паустовского, приезжали в Мешеру и обивали по¬рог этого знаменитого кордона «273». Однако в октябре 1987 года этот памятный дом сгорел. Сгорел по халатно¬сти ночевавших в нем лесозаготовителей.
Злой рок постиг и дом академика Пожалостина — глав¬ный приют писателей. Он тоже сгорел в 1970 году при невыясненных обстоятельствах. И только в 1992 году «ли-TCn?.TvnHO? гнездо» в СОЛОТЧР было восстановлено
Когда были живы дочери Пожалостина, друзья-писа¬тели снимали на лето старую баню в саду, обшитую тесом. Баня эта была как бы поделена на три помещения: пар¬ную, коридор и предбанник. В бане красовалось замысло¬ватое сооружение вроде самовара, вода в котором нагре¬валась горячими углями.
Таким был кордон "273" до пожара118
Паустовский и Гайдар обычно спали в бане на широ¬ких лавках, подложив под голову что-нибудь из одежды или надувную резиновую подушку.
Вставали обычно рано — и принимались за работу. Казалось, даже воздух Солотчи способствовал приливу творческих сил. «Ничто так не обогатило меня, как этот скромный и тихий край, — признавался Паустовский. — Там я впервые понял, что образность и волшебность (по словам Тургенева) русского языка неуловимым образом связаны с природой, с бормотанием родников, криком журавлиных стай, угасающими закатами, отдаленной пес¬ней девушек в лугах и тянущим издалека дымком от кост¬ра».
Известно, каким неутомимым тружеником был Паус¬товский. По словам самого Константина Георгиевича, когда он писал, ничего другого делать не мог.
В голове у него уже было все продумано, и он творил, «как птица поет». Писал он обычно на стандартных лис¬тах нелинованной бумаги. А позже, купив переносную пишущую машинку, Коста (так звали его близкие друзья) стучал на ней длинными очередями.
У Гайдара манера писать была иная. Конечно, он мог писать и за столом. Работая в редакциях различных газет, он мог за несколько ночных часов написать рассказ, а утро ать его на машинку почти без правки. Писал он и в толстой тетради, которую свертывал в трубочку и пря¬тал в карман шинели.
В Солотче Гайдар обычно «вышагивал» свои произведе¬ния. Ходил взад-вперед по саду, что-то бормоча про себя, словно пробовал на вкус каждое слово. Потом скажет фра¬зу вслух — и запишет. И снова начинает ходить. Обратится к Паустовскому: мол, послушай, что я сотворил, а потом опять шагает по саду мимо окон бани. Память у Гайдара была удивительной, он помнил, к примеру, где и когда к нему на ум пришла та или иная фраза. Таким образом, выходило, что Гайдар заучивал свои произведения наизусть.
Как-то раз Роскин и Паустовский заключили с Гайда¬ром пари: он будет читать свой рассказ наизусть, а они — проверять по книге. Пари выиграл Гайдар.
119

К.Г.Паустовский в Окском государственном заповеднике. Август 1966 г.
В Солотче А.Гайдар закончил повесть «Судьба бара-баншика», здесь он написан один из своих лучших рас¬сказов — «Чук и Гек», здесь задумал повесть «Тимур и его команда», и вообще этот замечательный уголок Мещеры обогатил писателя духовно, пробудил в душе много воз¬вышенных и светлых чувств.
«Всех я хороших людей люблю на всем свете, — писал Гайдар Фраерману с юга. — Восхищаюсь чужими домика¬ми, цветущими садами, синим морем, горами, скалами и утесами. Но на вершине Казбека мне делать нечего — за¬лез, посмотрел, ахнул, преклонился, и потянуло опять к себе, в Нижегородскую или Рязанскую.
Дорогой Рува! Когда вы едете в Солотчу? Какие твои и Косты планы? Тоскую по «Канаве», «Промоине», «Стари¬це» и даже по проклятому озеру «Поганому» и то тоскую...
Дорогой Рува! Когда я приеду в Солотчу, я буду тих, весел и задумчив».
Здесь, в саду пожал ости не кой усадьбы, А.Гайдар поса¬дил в 1939 году яблоньку, как символ своей привязанно¬сти к этой земле.
Будучи человеком жизнерадостным, Аркадий Петро¬вич любил и безобидные розыгрыши. По словам Паустов¬ского, «почти каждый день Гайдара был наполнен необык¬новенными происшествиями, выдумками, шумными и ин¬тересными спорами, трудной работой и остроумными шутками».
Поселится, скажем, у какой-либо старушки (это еще до того, как друзья перебрались в дом Пожалостина), а та уже через несколько дней на него поглядывает, как на колдуна. То у заезжего писателя вода в невиданной посу¬дине сохраняется теплой даже в погребе, то, глядишь, бро¬сит он какой-то комочек в эту воду, а там уж и «хлебово» готово. Откуда было знать старушке про термос да буль¬онные кубики?                         ~i
А однажды, как вспоминал Фраерман, Гайдар повесил на Беретах объявление: «Скупка червей от населения» (чер¬ви требовались для рыбалки). Наутро от мальчишек с чер-
J   ■
A. IJ.Гайдар
К. Г.Паустовский и Р.И. Фраерман в Солотче 1936 г.
120
121

.■ЛЯЗЯИбГМВМ
вями в консервных банках отбоя не было. Пришлось с милиционером объясняться...
Рувим Фраерман приехал в Солотчу, будучи уже авто¬ром «Васьки-Гиляка». Вообше-то писал он трудно, мед¬ленно. Рассказывать мог часами, а вот при письме фраза . давалась туго. Но здесь, в благословенном пожалостин-ском «литературном гнезде», он писал удивительно легко и быстро. Мещерские смолистые ветры словно вдохнули в него искру творчества, и здесь, на рязанской земле, он написал свою лучшую книгу — «Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви». Очевидно, не будь совместных поездок писателей в Солотчу, не родилась бы и книга Фраермана о Гайдаре «Любимый писатель детей».
По свидетельству Паустовского, Солотча совершенно покорила Фраермана, и он тоже полюбил этот край: «Не¬возможно припомнить и сосчитать, сколько ночей мы провели с Фраерманом то в палатках, то в избах, то на сеновалах, то просто на земле на берегах мешерских озер и рек. в лесных чашах, сколько было всяких случаев — то опасных, то трагических, то смешных, — сколько мы на¬слышались рассказов и небылиц, к каким богатствам на¬родного языка мы прикоснулись, сколько было споров и смеха, и осенних ночей, когда особенно легко писалось в бревенчатом доме, где на стенах прозрачными каплями темного золота окаменела смола».
В разные годы в Солотче бывали К.Симонов, А.Фаде¬ев, Ф.Панферов, А.Платонов, М.Прилежаева, А.Роскин, В.Гроссман, Г.Шторм, А.Солженицын, другие писатели, а также ученые, деятели культуры и искусства.
В 1940-х годах Паустовский и Фраерман купили дом Пожалостина, а в 1950-х годах дом перешел во владение Фраермана (Паустовский выбрал в то время другое место отдыха — Тарусу). В последний раз Паустовский посетил Солотчу в 1966 году, за два года до смерти.
В 1967 году семья Фраермана передала часть дома Ря¬занскому художественному музею. Началась реставрация, готовилась музейная экспозиция, но... Если б не тот по¬жар 1970 года!

А.И.Солженицын в Солотче
U нее *е «литературное гнездо» восстало из пепла. Вос¬стало, чтобы напомнить сегодняшним посетителям Со-лстчп. как благотворен для литературы этот уголок рязан¬ской земли.
В мешерских лесах до сих пор гуляет долгое эхо голо-^.-: др^оел-писателен. до сих пор лежит в этой земле тай-нг.к Гайдара, который вспоминал о рязанских местах и в !ч-11  TOTV   уже ня фронте.
«Однажды. — писал В.Полторацкий, — он рассказывал о том, как, будучи в Мещере, трое писателей — К.Паусто-вский, Р.Фраерман и он — возвращались с Глубокого озе¬ра, где удили окуней.
— Мы шли оттуда по узкой лесной тропинке к деревне Ласково, — вспоминал Гайдар, — день был солнечный, ;+пркмй. Сети отдохнуть под старой дуплистой елью. На-
i'-i?5--.
строение у нас было очень хорошее. Я достал из полевой сумки блокнот, вырвал листочек и написал на нем, сколь¬ко радости дают людям теплое лето, чистое небо, ясное солнце и верная дружба. Мы подписались под этими сло¬вами, потом свернули листочек трубочкой и засунули его в пустую бутылку. Горлышко бутылки заткнули пробкой, залепили смолой и опустили бутылку в дупло. Когда кон¬чится война и снова будет теплое лето, чистое небо и яс¬ное солнце, я поеду в те лесные края, найду старую ель, достану нашу записку, покажу ее друзьям, и мы будем вспоминать, как воевали за нашу советскую землю...»
Аркадию Гайдару не довелось вернуться с войны.
Но созвучные его мыслям строки написал и его друг К.Паустовский: «И если придется защищать свою страну, то где-то в глубине сердца я буду знать, что я защищаю и этот клочок земли, научивший меня видеть и понимать прекрасное, как бы невзрачно на вид оно ни было, — этот лесной задумчивый край, любовь к которому не забудет¬ся, как никогда не забывается первая любовь».
... А мы — ужель ослабели памятью и любовью?
НАСЛЕДНИКИ
Современные писатели-рязанцы
Литературный процесс — понятие, обладающее боль¬шой протяженностью во времени, и выдающиеся художе¬ственные произведения, созданные даже несколько веков назад, обладают животворящей способностью влиять на творчество писателей более позднего периода, вплоть до современности.
Рязанская писательская организация, созданная в 1958 году, и сегодня старается нести свет высокой духовности, завещанный Евстафием-вторйм и Сафонием Рязанцем, Сергеем Есениным и Яковом Полонским.
Несколько лет в Рязани жил и работал, будучи ответст¬венным секретарем писательской организации, известный прозаик Николай Шундик.
Многое удалось сделать для становления организации ныне покойному писателю Александру Чувакину, чьими романами и повестями рязанцы зачитывались в 50 — 60-е годы («Отцвела черемуха», «Возвращение любви», «Степ¬ной орел»).
Долгое время до отъезда на Север в Рязани жил поэт Анатолий Левушкин.
Добрый след в сердцах читателей оставили писатели старшего поколения, уже ушедшие из жизни: автор широ¬ко известной повести «Любаша», а также других повестей и пьес, Василий Матушкин, детский поэт Сергей Бара¬нов, автор полюбившейся читателям повести «Я люблю Кольку» и других книг прозы Алексей Осипов.
В полузабытом ныне, но таком необходимом жанре басни работал рано ушедший из жизни поэт Евгений Оси¬пов.
Рязанская земля — родина многих известных «столич¬ных» писателей, среди них — безвременно ушедший из жизни главный редактор «Литературной  России» Эрнст